|
|
В советское время собирались приятельские компании на квартирах. А где же еще? В ресторан было дорого, да и не попасть. Такие застольные беседы окрестили кухонными посиделками.
А теперь нет-нет да услышишь по радио, что та эпоха ушла в прошлое. Павел с этим не был согласен. Он продолжал любить застолья именно в квартирке. Там создавался тот самый интим, который был не достижим в другом месте.
Петров любил быть в центре застолья. Он блистал в своем кругу. Конечно, начинал не сразу. Сначала поднимались бокалы по поводу встречи. А поводов хватало. Это не только дни рождений. К ним прибавились другие знаменательные события, связанные с учебой, работой, выходом в печать научных работ и так далее. Поводов достаточно. О них вспоминали каждый раз, как только возникала непреодолимая тяга к общению.
Спиртное не было целью. Но без него не было и той свободы, которая позволяла отбросить все условности и фонтанировать новыми идеями.
Петров уже после трех-четырех тостов перехватывал инициативу и заводил всех своими парадоксами.
Парадоксы подхватывались. Они воспринимались, как воспринимается любой юмор. Но они же помогали очиститься от мифов, которые так сильно въелись в душу каждого из присутствующих.
Точности фактов или логической четкости не было.
Был привлекателен сам поворот мысли, не требующей трезвости участников. К тому же, все привыкли к небрежности СМИ, поэтому мысль подхватывалась без желания серьезно оппонировать.
Петров никого не пытался шокировать. Он не кричал, как футурист начала XX века, провозгласивший долой вашу любовь, долой ваше искусство и долой еще что-то. Он оставался скромнее самого скромного деятеля искусства. Он просто формировал варианты, побуждавшие к размышлению. А парадоксы позволяли освободить мозговые извилины для современных концепций, выкинув одряхлевшие мифы.
Павел делал смелые утверждения. Он спокойно брал на себя роль застрельщика новых тем. Ну, разве сложно создать новую историческую концепцию?
Можно.
Срезов истории бесконечно много. Вопрос не в самой концепции, а в способности ее применить на практике. Да и практику всегда можно придумать. Здесь Петров вспомнил, что для абсолютно бесполезной математической работы, которую сделал еще студентом, преподаватель сразу подсказал ему ответ для комиссии. Поэтому любил подчеркнуть, что он лишь сформулирует новую мысль, а потом, за тем же столом, найдется тот, кто укажет на ее практическую значимость.
При этом добавлял: я вообще могу доказать все, что только закажите. Для этого достаточно лишь отбросить часть информации и применить нужный логический подход. И вспоминал, как еще в пятом классе любил удивлять парадоксом, что дважды два равно пяти. А приятели-пятиклассники лишь раскрывали рты от удивления, так как не могли обнаружить ошибку в рассуждениях. Это-то в математике. А уж в общественных диспутах все проще простого.
Истина держится не на доказательствах, а на сравнении доказательств. Тогда алогизмы видны. Уж, вы поверьте. Математика кажется чистой лишь после того, как были отброшены альтернативы. А они были.
Павел любил слушать передачи по истории. Редко пропускал телепередачи и всегда включал радио, если знал, что будет что-то историческое.
История не влекла его сюжетами убийств, войн, революций. Она не влекла его интригами сильных мира сего. Она не привлекала бездарностью и талантами отдельных личностей. Это все было для Петрова слишком скоротечно. Она интересна была большими временными промежутками, этапами, логической последовательностью перехода от этапа до этапа. Но в застольной компании требовали конкретики. И он с удовольствием называл имена и даты, которые хорошо помнил трезвый, но не всегда мог вспомнить после трех стопок водки. Но при этом не терял нити рассуждений, быстро реагируя на реплики.
Вот уже все потеплели. Можно и начинать.
Все знают, что русские князья постоянно находились в борьбе друг с другом. Известно, что брат мог убить брата. Реже пишут о том, что князья объединялись для борьбы с общим врагом. И уж никогда не устраивали массовой резни.
Убийство осуждалось? Конечно. Сыпались примеры примирений и осуждения убийств. Да и выбранная религия побуждала к отказу от убийств.
Точно? По этому поводу не грех и стопку поднять.
Все выпили? Попрыгали дальше.
Но вот наступила эпоха следующего этапа развития.
Александр Невский отказался от союза с Римом. Поехал к хану, получил ярлык на правление, стал собирать в пользу хана дань с русских земель.
В то время это осуждалось?
Еще как! Иначе он не устроил бы разгром ряда городов Руси. В первую очередь обрушился на тот, где родился и вырос.
От ужаса и из-за боязни за свою жизнь его родной брат сбежал в другие земли. В Швецию.
Такой поступок он совершил не с помощью личной княжеской дружины. Ему хан предоставил головорезов.
Здесь вспомнили, что Александр не случайно стал Невским. Он отразил нашествие шведов.
Отразил или ограбил торговый караван?
Вспомнили о торговом пути из варяг в греки. Разве шведы не участвовали в торговле? Не они ли были варягами? По логике той эпохи торговые караваны передвигались с охраной. А сколько было шведов при разгроме их Александром? Три десятка? Меньше? Известно, что по численности соответствует отряду для охраны купцов с ценным грузом. В шведских документах не прослеживается. То есть все летописные данные со слов Александра. А отряд шведов как-то мало напоминает войско для захвата русских земель.
Реально получается, что Александр не так шведов громил, как просто грабил и убивал.
А как оправдать такое? Ну, конечно, с помощью идеологии. Так и стал борцом за истинную веру. Или не так? В любом случае своих не жалел.
Но все же в то время осуждались погромы собственных земель? Это стоит того, чтобы поднять стопку?
Согласились, отметили в качестве исторической вехи и выпили по стопочке.
Интересен Иван Грозный. Прошелся не хуже Мамая по своим городам. По некоторым данным треть Новгорода была потоплена в Волхове.
Тут кто-то заметил, что сына своего убил. А говорят, что набожным был.
Другой возразил. Простительно. Это он делал, чтобы объединить русские земли. Только объединенная Русь могла противостоять сильным татарам. Это даже школьники зубрят.
Здесь Павел напомнил другой исторический опыт. Греки разбили в свое время персов. И не за счет того, что Афины прошлись по своим землям, уничтожая боеспособных мужчин других городов. Греки объединились. При этом в объединении участвовали греческие города вне зависимости от формы правления. В едином строю оказались воины от городов с правлением тиранов и от городов с демократическим правлением.
Петров при этом добавил, что для него сама логика не понятна. Это почему же уничтожение боеспособных мужчин повышает военную мощь? Казалось бы наоборот. А ведь те, кого Иван Грозный громил, не отказывались выставлять свои отряды для борьбы с общим врагом.
Что же нового? А то, что раньше это делали с помощью татар. А теперь русские убивали русских.
Да разве Новгород только Грозный громил? А ведь каждый раз возрождался. Это стоит поднятия стопки?
Выпили.
Эти этапы не формулировались сразу. По ходу шло побочное развитие мысли. Но Петров не терял общей направленности. Стопки, которые они опрокидывали после каждого этапа, как бы подводили итог при обсуждении, но не прерывали общей линии.
Шла сплошная импровизация. Павел не знал, что он скажет про следующий этап исторического развития. Ход обсуждения позволял ему узреть что-то такое, что и складывалось к следующему тосту.
После обязательной стопки Петров продолжал.
Следующую значимую лепту внес Петр Великий. Он приказал перенести мощи Александра Невского в новую столицу. Тем самым легализовал, как говорят теперь, уничтожение своих же для сомнительных целей правителей.
Конечно, окно пробил в Европу. Правда, не очень ясно, кто этим окошком воспользовался. Хотя как сказать. Все же стали цивилизованнее. В эпоху Екатерины театры появились. Хвастать стали уже не удалью и силой, а умением и цивилизованностью. Да и Александр II не на пустом месте свои реформы провел, приблизив своих подданных к цивилизованному мироощущению.
Петр Россию поднял на дыбы.
Тут кто-то добавил, что и сына собственного не пожалел, на пытках лично присутствовал.
Да, не знал цивилизованных методов. Не его вина. Ведь это стало пониматься лишь потом, когда из окна в Европу повеяло свежестью.
Но тут кто-то сказал, что отсутствие знаний не является оправданием. А для оправдания определенных методов в собственной работе необходим был источник. Нашел. Так что велик был Александр Невский, коль его на щит поднимали через многие десятилетия после его смерти. Ну, велик или не велик, не в этом суть. А Невского возвеличил, так как боролся со шведами.
Ой ли? Засомневался Павел. А может оправдать свои методы управления?
С Россией считаться стали. Или стали ее бояться?
Каша в головах с этим Великим.
Поднимем стопки, чтобы цивилизованные методы чаще ценились. Выпили.
Как там в песне поется, что кто-то кого-то разбудил? Споем? Или лучше переделаем: Невский дал пример Грозному. Грозный побудил Великого. Великий помог народовольцам с убийственной идеологией. А те уже породили левых эсеров и большевиков.
Ничего не рождается на пустом месте.
Век двадцатый начался с приглашением во власть преступников.
Каких преступников?
Начали с того, что грабили для снабжения партийцев деньгами. А потом уже ни перед чем не останавливались. Александр Невский просто ребенок был перед ними. Да и Иван Грозный не таким уж ужасным кажется. Не даром их в ту эпоху возвеличили.
Начали спаянной большевистской командой.
А далее - самые крутые перестреляли в чем-то щепетильных.
А усатый никого не жалел. Даже сыночка своего.
Кто-то возразил. Страну создал великую. Атомная бомба и ракеты!
Тут Петров опять возразил. Не ради страны создавал. А ради себя любимого. Ведь народ жил в нищете. А бомба нужна, чтобы не свергли. Весь мир спалить можно, лишь бы власть сохранить.
Все дозволено. Началась эпоха, когда оправдываются убийства без повода. Достаточно сказать, что ради идеалов.
Сколько убили? Не сосчитать. Только одних реабилитированных сотни тысяч.
Нальем еще. Выпьем за их души.
Не чокаясь.
Тихо. Минуту помолчим.
Конец истории?
Хозяин квартиры оглядел стол.
Выпито.
Сейчас. Есть заначка для такого случая.
Жизнь продолжается. История не имеет конца, раз живы.
Далее. Тихо. Завершаем.
В моде новая лексика. Детишки многих слов не знают. Но уже употребляют слова замочить, баланда и тому подобное. Можно ли употреблять мат? Слышу по каналу Культура: это наш язык. Мы разве говорили на этом языке? Мы же отожествляли себя с культурным началом.
Слушайте утверждение: язык - это средство идентификации определенного слоя общества. Так?
Радио послушайте. Какие новые слова пришли? Из какого социального источника?
Вслушайтесь в лексику политиков. Все труднее отличить язык уголовника от тех, кто мне вещает в СМИ. Ой, виноват. Надо было сказать не уголовник. А что-нибудь типа пахан. Ну, плохо знакомы с этим. Опозоримся? Так все равно на радио не пустят.
И еще одна веха современности. Программ нет. Цели даже в форме лозунгов не объявлены. Сигналы подают. Что еще? Сбился. Ах, да. Раньше мафия подавала сигналы, а у власти были цели и программы.
Петров совсем загрустил. Отодвинул стопку.
Какой результат исторического развития?
У каждого свой. Для кого-то лампочка ильича засветилась, а кто-то, извините, совсем иное узрит.
И вдруг все смолкли.
И в тягостной тишине вдруг кто-то спросил: "А ты-то что видишь?"
"Я? Мой удел иная концепция. Но об этом лишь на трезвую голову"
И опять кто-то сказал: "Не грусти, Павел! Давай за мораль". Нет, лучше по последней".
"По последней?
Возможно.
Давайте. И айда по домам".
|
Застолье всегда было любимым делом Павла. Хотя, надо отдать должное, в командировках он больше зубоскалил, чем пил. Наливал так, для поддержки компании.
Приглашали вечером, после тяжелейшего дня. Это только кажется, что ему было легко и просто. Это все равно, что для балерины, станцевать так, чтобы все поверили в полет, а не в прыжок.
Приглашали. И Петров не отказывался. Называл их посиделками Он даже считал своим долгом посидеть вне формальных встреч. Они многое ему давали. Он мог сказать то, что в другой обстановке не воспринимается, кажется простой болтовней.
Любимая фраза на посиделках: "С такими взглядами рынок не построите".
Кто-то вякнул: "Не рынок, а капитализм строим".
И тут все загалдели. Тема-то подхвачена. Что такое капитализм?
А это, когда один грабит другого. При капитализме все в конкуренции. Каждый так и смотрит, как слопать другого.
Петров усомнился. Решил уточнить. Это как на картине Брейгеля: большие рыбы поедают тех, что помельче.
Брейгеля никто не вспомнил, но со смыслом высказывания согласились.
А вдруг не так? Пытался вклиниться в общий гвалт Петров. Ведь число фирм у них, там, растет. А при социализме уменьшается. Так может, при капитализме не лопают мальков, а разводят. А при социализме лопают пока всех не слопают.
Ему возражали. Посыпались примеры, почти цитаты из учебника политэкономии. Не зря в институтах учились. Вот-вот запрезирают Петрова.
А он не унимался. Пошел философствовать. А ведь по марксизму-ленинизму отличником был.
Стал приводить примеры из других областей знаний. В городе живем. Все застроили. А здесь жили жучки, паучки, птички и зверюшки всякие. Разве воробьи, что выжили, конкурировали с волками, что исчезли.
Кто-то хихикнул: волков заклевали. Рассмеялись.
Среда изменилась. Одни к ней приспособились. Другие - нет. Отбор не результат конкуренции, а результат приспособляемости.
Задумались. Как так? А нас учили...
Кто учил? Учили, что бульдозер конкурирует с земляными червячками? Эх, вы, верные ленинцы! Мир меняется, а кто-то не меняется. Не меняются - вымрут. Как волки. Вымрут. А кто-то приспообится, как воробушки. Кто же мы?
Захотелось быть воробушками. За это и выпили.
Петров все активнее брал инициативу в свои руки. Стал поучать. При рынке выигрывает не тот, кто сильнее, а тот, кто коммутативнее.
Как это?
А как продашь товар, если не способен на контакт? Не можешь понять, что нужно другому, не заработаешь. Торговец - это тот, кто сумел удовлетворить нужды другого. У него психология другая.
А как же конкуренция. Ведь еще Владимир Ильич утверждал, что ради крупной суммы денег и матери родной не пожалеет.
Петров парировал. Классиков, мол, помнит плохо. И тут же добавил. Каждый политик в своей фразе свой менталитет передает. Вор считает, что все воруют. Бандит думает, что не убивают потому, что боятся мести или закона. Диктатор объявляет, что нация не готова к демократии. А цивилизованный человек новых друзей заводит, чтобы отгородиться от ворюг и бандитов.
Ой, ли? Что-то во рту пересохло. Выпили за взаимопонимание и дружбу.
Выпить-выпили, а при этом добавили:
друг - не бог, в тяжелую минуту, если не продаст, то подведет.
Петров опять не согласился. Это не друг, а так. Да и что означает слово дружба? Стали думать. Вариантов куча.
Петров предложил свой вариант толкования. Дружим, значит, цели общие. У одного цель обрушилась, то и другой пострадал.
Поспорили. Не согласились. Вспомнили душевную близость. Решили, что тогда лучше любовью назвать. Опять поспорили.
Все же дружба предполагает еще и бескорыстие в отношениях. Решили, что ближе.
А почему другому не помогать бескорыстно? Ну, если при этом, конечно, не обанкротишься? А может это и нормально?
Для цивилизованного человека - нормально.
Выпили за тех, кто не подведет и в беде не бросит.
Что-то не получалось у Павла. Он все пытался вывести на тему цивилизованности людей. Хотел пояснить, как это выгодно.
Галдели все сильнее. Цивилизация от греко-римлян. А что они? Были греки цивилизованными и культурными, а их завоевали римляне.
О! Здесь Павел загорелся. А почему завоевали? А в какой момент? Почему раньше их не могли завоевать? А секрет прост. Тираны сгубили Грецию. О-о, нет. Не так поняли. Тираны - это те, кто пришел к власти вне законов. Или сфальсифицировал приход к власти. Что там? Еще раз: нет! Тираны в Греции не те, что убивают. Это на Руси тиран много убивает. Повторяю, тиран, как сейчас говорят, не легитимен. А были очень даже ласковые и хорошие.
А потеряли власть, так как изменили порядок принятия решений. Тираны заменили технологию принятия решений. Демократия в одной технологии работала, а здесь технологию упростили. Она стала понятней для простых людей да для тиранов. Но решения снизили свою эффективность.
После этого лишь их захватили римляне.
Битвы? Ну, была пара битв. Но ведь Рим ничего не запретил, а лишь налоги снизил. Демократию вернули.
А Рим как пал?
Ведь справился с сильнейшим противником. Карфаген разгромил. Карфаген - тирания. Рим - демократия.
Кто это Вам сказал, что Рим пал из-за социальных программ? Ведь программа - это принятие решений.
Пал из-за варваров? Ну, конечно. Только варвары все века были. А чего он пал позже? Да все по той же причине - изменился порядок решений. Демократия пала. Настало время императоров. Эпоха от демократии перешла к тирании. Пала великая цивилизация из-за того, что порядок принятия решений упростили до простоты восприятия одного человека.
Павел оглядел радостно стол. Он смог наконец-то сказать то, что хотел.
Везде ищите причину не в решении, а в технологии подготовки решений. Достойная тема для тоста.
Согласились.
Выпили.
И тут же отвлеклись на тему о демократии. Вспомнили демократический централизм. Вот здорово, когда большинство приняло решение, а меньшинство осталось в дураках. Павел опять со своими пояснениями. Мол, демократия, когда ищется компромисс, а не когда одни игнорируют других. Так ведь можно пол нации уничтожить.
И о демократии поговорили, что она - власть народа. Согласились, что такого не бывает. Такое может быть только в партячейке. Поэтому в КПСС выше демократия и не поднималась. А выше - тирания с фикцией выбора руководства. Согласились. Выборы - это еще не демократия. Сахар - это еще не торт. Просто без сахара торта не бывает. Всеобщие выборы - еще не демократия.
Здесь решили передохнуть.
Выпили, чтобы демократия не была деспотией.
А мы-то цивилизованные?
Конечно.
А если напиться, то будешь варвар. Задумались. Сегодня варвары, а потом весь месяц цивилизованные? Что-то не стыкуется. Напиваться - это быть распущенным. Это могут и цивилизованные. Согласились, что это не может быть критерием.
Варвары искусство не ценят. Вот пришли в Европу, погромили все. А уж когда цивилизовались, то снова к искусству обратились. Пожалуй, да. Но вот персы строили что-то. Великолепно строили, а греки их варварами считали. Нужно что-то еще для цивилизации?
Петров вспомнил. Греки цивилизованными себя считали, так как жили по законам. А персов считали варварами, так как те жили по воле царя.
Определение понравилось.
А мы-то кто?
Законы есть, а при этом твердим, что это надо выполнить по личному указанию президента. Ну, для нас президент, а они переведут словом царь. Словарь их был тогда беден.
Тут кто-то и сказал. На Западе от нас цивилизация. На востоке - варвары. А мы евразия.
Мысль не нова, а все же?
Одни живут по законам, а другие по указаниям. Страна расколота из-за наличия сразу и варваров, и цивилизованных.
Тут один взял да брякнул. А в месте раскола - криминал. Петров взглянул. Ах, это опять тот же, что не верит в проект. Это он считает, что без взяток ничего не получится. Хотел возразить. Но вспомнил про сигнальную систему властных структур. Вспомнил, как пришел в министерства, а на его заявлении министр написал: "Рассмотреть в кратчайшие сроки". Петров тогда обрадовался. Уверен был в успехе. Потом уже узнал от сведущих людей, что для подчиненных это означало замотать дело, не дать ему движение. Вспомнил и другой случай. Знакомый попал впросак. Начальник сменился, а у того была другая сигнальная система на резолюциях.
А все загалдели. Конечно, мы - евразия. У нас особый путь.
Выпили за особый путь России.
Вспомнили, что и Грозный, и Петр, и Сталин делали страну великой. Теперь опять настала эпоха стать нам великими.
Петров не хотел жить в великой стране. Он хотел жить в цивилизованной.
Но перекричать общий настрой не мог.
Выпили, чтобы Россия опять стала великой.
Тут Павел начал заводиться. Он перекричал гул голосов. Что значит великая? Страна рабов, страна господ? Слава, купленная кровью? Миллионы замученных ради славы ее царей и вождей. А сколько уехало? Посмотрите в любой европейской стране кладбища отдельные для наших. А ведь это был цвет нации.
Стало тихо. Вдруг Павел понял, что не туда его понесло.
Значит, выпил лишнего. А ведь старался пить меньше других. Зря он это.
Тут предложили выпить за тех, кто похоронен там не по своей воли.
Выпили за тех, кто не вернулся. Не смог.
Вспомнили о патриотах. Они завещали похоронить их на русской земле. Вернулись в могилы в отеческие земли. Но вздоха облегчения не последовало.
А Павел тихо так, почти прошептал: "А меня похороните там. С теми, кто не вернулся. Не хочу лежать в земле, где оплеванные жертвы лежат рядом с прославленными палачами.
Больше не пили.
Стали собираться. Тут к Петрову подошел тот самый, который не верил в успех начатого дела. Заговорил.
Вот Вы думаете, что цивилизация там, где законы выполняются. Послушайте мою историю.
Я живу в поселке. Все деньги, до последней копейки вложил, чтобы жить в своем домике. Отдельно от города. Мы сами все оплатили. Все коммуникации, дороги. Все.
Налоги я все исправно платил. А от государства ничего не получил.
В последнем себе отказывал.
И вдруг поставщик электричества оказался в долгах. Две фирмы стали бороться за прибыльное дело.
Не мог понять одного, кому платить за электричество. Между ними тяжба. Договор со мной никто не подписывает. У них суды и следствия.
А сейчас мне пени выставили на огромную сумму. Не знаю, где взять. Я же не виноват, что не мог платить.
Я же законопослушен. Всегда, во всем.
К знакомому юристу. А он мне: у них все по закону, придется платить. А денег нет. Грозят отобрать дом за долги. У нас ведь можно теперь переселить, если денег нет.
И где это государство со своими законами?
Вы, я вижу, либерал. А вот она либерализация. Криминал разыграл спектакль на две фирмы. Ну, платил бы я без договора одной из них. Выиграла бы дело другая фирма. Юрист мне говорит, что тогда бы смог судиться. А с кем? Другую фирму закрыли. Я бы на еще большую сумму нагорел.
Нет, дорогой, в этой стране нельзя жить по законам. Законы созданы не для нас. Они их защищают. Им дают богатеть. Они отнимают, как отнимали. Может быть не убивают, как раньше.
Сталинские соколы по законам действовали. Они же писали их, они же по ним и отнимали все.
Законы, законы, цивилизация. Не под меня писаны эти законы. Криминал уже научился по законам действовать. Только мне от законопослушности не легче.
Он говорил и говорил. Петров не прерывал, дал человеку выговориться, не смог ответить. Подошел поезд. Все пожелали скорой встречи.
Уехал.
|
|
